Неточные совпадения
Отец вот не хочет
отрываться от своего кубка до семидесяти лет, до восьмидесяти даже мечтает, сам говорил, у него это слишком серьезно, хоть он и шут.
Вся левая половина его тела точно стремилась
оторваться от правой, спокойно смотревшей мёртвым глазом куда-то сквозь потолок. Матвею было страшно, но не жалко
отца; перед ним в воздухе плавало белое, тающее лицо женщины. Голос старика напоминал ему шипение грибов, когда их жарят на сковороде.
— Нет, они мне не дети! Никогда ими не были! — надорванным голосом возразил Глеб. — На что им мое благословение? Сами они
от него отказались. Век жили они ослушниками! Отреклись — была на то добрая воля — отреклись
от отца родного,
от матери, убежали из дома моего… посрамили мою голову, посрамили всю семью мою, весь дом мой…
оторвались они
от моего родительского сердца!..
И когда
оторвался он
от земли чьими-то руками, а потом увидел перед самыми глазами толстую, вздрагивающую, подвижную шею лошади, а позади себя почувствовал знакомую тяжесть, услыхал хриплое дыхание, поскрипывание ремней и твердого сукна — ему стало так страшно обоих, и
отца и лошади, что он закричал и забился.
Отец подойдет, —
оторвется от груди, перегнется весь назад, посмотрит на
отца, засмеется, — точно уж и бог знает как смешно, — и опять, опять сосать примется.
Мы, видишь, безземельные, ещё
отец мой по переселенческому делу
от земли
оторвался, а я, как себя помню, всё по людям ходил, по экономиям.
Вера осталась одна; но, во-первых, Петр Васильич посещал ее часто, а главное — старик
отец решился
оторваться от своего любимого обиталища и переехал на время в дом к дочери.
Отец представил его обеим дамам, но те поклонились ему через плечо, не
отрываясь от своего дела, и
отец увел его в дом, а один из дворовых, подавая тете дегтярное мыло и воду, чтобы вымыть руки, доложил ей вкратце, что это за человек г. Алымов и какую он штуку сделал, вымочив в навозной жиже рожь, чтобы сделать ее несъедобной.
Это восклицание звучало еще робко и нерешительно. Но это была уже не прежняя робость, не страх. В голосе его слышалось что-то вроде зарождающейся симпатии и радостного недоверчивого изумления. Глаза сына, прикованные, не
отрывались от глаз
отца, который положил руку на его плечо и тихонько притягивал его к себе.
Отец Иосиф был очень умный и всесторонне образованный человек, так что с ним можно было беседовать по всевозможным вопросам и, кроме того, его речь была так увлекательна, что трудно было
от нее
оторваться.
Но тот только махнул рукой и, промямлив что-то себе под нос, встал из-за стола, подошел к матери, наскоро чмокнул её руку, тоже самое проделал с рукой
отца и поспешно вышел из комнаты, сказав с порога, что он опоздает в училище и должен спешить поэтому. Тут только хозяин дома
оторвался от своей газеты.